Разделы

 

Хроника Вознесенской горки


Анатолий Михайлович Верховский 

ХРОНИКА СВЯТОЙ  ВОЗНЕСЕНСКОЙ ГОРКИ 

1989 - 1994гг.  

Первоначально эта вводная глава задумывалась как чистая хроника событий и нашего в них участия, начиная с 1989 года. При этом предполагалось дать краткое описание чисто внешней  стороны происходившего. Предполагалось сделать это хотя бы потому, что пока никем это не написано, что порождает немало спекуляций. 

Однако с самого начала я  встретился со значительными трудностями. Некоторые из событий выглядят совершенно невозможными и даже бессмысленными с точки зрения анализа расстановки реальных действующих сил. Прежде всего,  то центральное событие - факт передачи Церкви участка земли на Вознесенской горке для строительства Храма-на-Крови. Этого факта просто не должно быть, если исходить из элементарных расчетов и простого здравого смысла. Описание чисто внешней стороны событий, таким образом приведет к обратным результатам. Впрочем, мысль эта достаточно банальна, если вспомнить, что фиксация и изложение внешней стороны событий и анализ их внутренней  сути может дать удивительно разные результаты (такой литературный жанр, как детектив как раз на этом свойстве языка и основан). Но этого мало, оказывается, что смысл событий в их внутренней связи раскрывает содержание самого понимания Вознесенской горки, как Русской Голгофы. События обретают дополнительный мистический смысл, пройти мимо этого просто нельзя. 

Я попытаюсь сделать это отчетливо понимая, что богословие - опасная область, понимая также, что делаю это исключительно по нужде, ибо без моих записок об этом никто, в том числе настоящие богословы, просто не узнают. 

В конечном итоге вместо вводной главы отчёта получилась самостоятельная работа. 

С нуждой понять тайну и внутренний смысл событий я столкнулся, когда попытался описать события связанные с молением на Вознесенской горке 16  юля 1989г. Тогда точно также "элементарная логика" отказывала и события разворачивались словно по режиссуре невидимой, но могущественной воли. Тогда, потратив много душевных сил на понимание того что произошло и что значит происшедшее, я озаглавил свою работу "Мистерия по Романовым" (опубликовано в "Вече" ,Мюнхен, 38, 1990, авт.). Название говорит само за себя. 

Сейчас после анализа не одного, а многих событий и по прошествии 5 - 6 лет это чувство еще более укрепилось, чувство, что в наши человеческие дела вмешивается бесконечно могущественная Божеская сила. 

Обычно результат действия Божественной силы принято называть чудом, но под ним понимается некое одноактное действие, результат которого сверхъестественен (например, исцеление неизлечимого). Здесь же нет преодоления физических законов природы и действие не является одноактным, оно развивается в сложной композиции со многими действующими лицами, представляющими самые разные силы. Суть дела заключается в том, что эти могущественные силы вопреки своим расчетам, своим интересам и даже своим действиям выполняют не свои собственные задачи, а задачи в интересах Церкви или, если угодно, являются проявлением Промысла Божия. 

Это явление не настолько наглядно и очевидно, как собственно чудо, оно ближе к категории определяемой понятием судьба (которую, по определению) не одолеть. Говоря так, мы можем попасть во власть обыденных представлений о судьбе в его классическом или точнее языческом понимании. Представление о котором, может дать греческая трагедия, где трагедия героев в том и состоит, что ни боги, ни герои не в силах преодолеть, назначенную им судьбу. Мы люди православные и нам негоже веровать,- говоря словами св. Иоанна Златоустого - в глупую богиню Фортуну. Мы наслышаны о свободе воли и знаем, что не только наша личная судьба, но и судьбы всего мира зависят от нашего свободного выбора между добром и злом. Провидение Божье и наша свободная воля управляют миром. 

Господь попускает совершаться злу, позволяет измышлять, строить и исполнять злые расчеты, но все это в конечном итоге совершается к вящей славе Божией. Это всегда и всюду так, но Вознесенская горка место святое и здесь со всей отчетливостью видно (при определенном напряжении умственных способностей, а главное, духовных сил), что все совершается именно к вящей славе Божьей, а все расчеты направленные к своей выгоде неизменно терпят крах. Так оно и должно быть, ибо этим и определяется святость места.

 

На Вознесенской горке стоять Храму и попустил Господь Ипатьевскому дому быть взорвану, но не попустил построить на этом месте хоть что ни будь иное. 

Так и стоит пустырь ждет своего часа.

+ + + 

Вечером 16 июля 1989 г. на Вознесенской горке, на пустыре, где когда-то стоял дом Ипатьева, было проведено  первое открытое моление по убиенной Царской Семье. 

Эта дата  стала вдвойне юбилейной. Во-первых, традиционно именно вечером 16 июля, а не днем 17-го, как в Зарубежной Церкви, начинаются Царские дни в Екатеринбурге. Во-вторых, с этого вечера можно считать начало нашего движения, в какие бы организационные формы оно не отливалось, как бы не называло себя и как бы не менялся состав участников. 

Вернемся к тем событиям. Собралось около сотни человек (непосредственно на пустыре и еще бесчисленные зрители около парапета, через дорогу). Людей никто не собирал - собрались сами. Единственная организованная группа числом несколько человек принесла самодельные хоругви, российский флаг и щит с Императорским Орлом. Это была наша группа. У нас же был и  текст "Службы святым Царю мученику Николаю и всем Новомучеником и Исповедником Российским", изданный в Джорданвиле. Священника не было и поэтому службу читали сами по очереди. Откуда-то появились цветы и свечи. Свечи стали зажигать и ставить в центре круга, там же возлагать цветы. 

Все кончилось разгоном собравшихся силами ОМОН и задержанием 11-ти человек, из них двое несовершеннолетних: девочка 14 лет и юноша 16. ОМОН применил насилие с удивительным ожесточением, совершенно неадекватным обстановке и все это на глазах у многочисленной публики. Всех разогнав, ОМОН'овцы совершили странный ритуал - они встали вокруг все еще продолжавших гореть свечей, приняли угрожающую позу. выставив дубинки, растоптали цветы и свечи и только после этого погрузились в свой фургон и уехали. 

"Зрители" рассказывали потом, что всё это они наблюдали с чувством ужаса и отвращения. Был еще один глубоко символический эпизод, о котором можно говорить не в укор священству и тем паче Церкви: а со скорбью в сердце. Среди публики на безопасной "галерке" находился священник, причем в гражданской одежде, ничем не выделяясь среди множества других людей. И вот к нему подлетел запыхавшийся, убегавшийся офицер ОМОН, в сопровождении еще одного бойца и обратился с вопросом: 

- Вы священник. 

- Нет,- ответил священник - и вопрошавшие отошли. 

Получилось так, что начальство он испугался больше, чем надо бояться Бога, причем испуг его был совершенно беспочвенным. Он сам рассказал об этом эпизоде и он никак не смог объяснить чего же он испугался, ибо ничего решительно он не нарушал и сделать с ним что-то никакая милиция не могла. 

Да и тот офицер тоже вряд ли смог бы связно объяснить и свой рывок через дорогу по подземному переходу и вверх по лестнице, и свой вопрос к человеку, стоящему в толпе среди других людей. Ну и что, священник, а дальше что? (а также токарь, шахматист, моряк или представитель любой  из тысяч категорий граждан). 

Этот эпизод показывает отношение власти и Церкви. А так же антицерковную направленность всей акции. Не нарушителей им надо было разогнать (которые никому решительно не мешали на пустыре, ни к чему не призывали), а помешать молитве и найти какое-то участие официальной Церкви. 

Этот эпизод символически показывает и позицию Церкви. Она не только не участвовала сама в молении свв. Царственным Мученикам, но опасалась быть даже заподозренной в этом. 

Затем был суд, который состоялся только с третьего раза - дважды, по процедурным мотивам, его удалось сорвать, в третий раз удалось добиться не только оправдательного приговора, но и выставить на посмешище сами власти, в особенности милицию и ОМОН. 

Событие приобрело неожиданно значительный  резонанс. К митингам и проч.  собраниям давно уже привыкли, к этому времени они в городе проходили чуть ли не еженедельно, а вот моление вызвало интерес. Что совсем уж удивительно, последовало расследование по линии областной прокуратуры и даже кого-то из стрелочников в милиции наказали. И для милиции и вообще для властей  урок этот пошёл впрок, они уже старались избегать насилия по отношению к верующим. Полагаю, что этот урок имел решающее значение при воздвижении Креста на Вознесенской горке год спустя. 

На следующий день после разгона, на пустыре, на месте растоптанных цветов, появились свежие, и на следующий, и на следующий...Ночью цветы исчезали. 

Обычай возлагать цветы на Вознесенской горке существует не одно десятилетие. Сначала к подвальному окну, потом на пустыре, только до 16 июля 1989 года делалось это по ночам, а теперь это делается днем. 

Этот день стал рубежным, теперь почитание свв. Царственных Мучеников в Екатеринбурге стало открытым и Господь даровал нам знамение - Он претворил  обычную полицейскую акцию в мистерию. 

Такая мысль приходит в голову уже тогда, когда вспоминается атмосфера спектакля, разыгранного на манер средневековых представлений, как раз и называвшихся мистериями. В них ряженые изображали сцены из Священного Писания. Богородица, святые, апостолы и с другой стороны черти. Кого изображали люди в черной форме ОМОН, особенно после выполнения своей последней загадочной и устрашающей сцены, гадать не надо. И все это проделали они без единой репетиции, а последнюю сцену, казалось даже и без смысла. Но это была та самая ночь и на том самом месте и не было там ничего случайного, ни количества схваченных людей, ни того, что именно двое несовершеннолетних как раз того же возраста (16 и 14 лет). 

Это было знамение, указующее на то,  то связь времен не прервалась. Ипатьевский пустырь на Вознесенской горке есть Святое место, отмеченное Перстом Промысла Божия, претворившего полицейскую акцию в мистерию по убиенным свв. Царственным мученикам. Было предначертательно  указано, что на Святом месте Уральской Голгофы существует неразрывная мистическая связь  между событиями настоящего прошлого и будущего. И, что нужно уповать не на свои человеческие силы и ум, а на Правду Божию. 

+ + +

 

Интерес к дому Ипатьева и к Царской проблематике у жителей города был всегда,  а тут его словно прорвало, все это перешло из как бы латентной, несколько абстрактной формы в реальность живых событий. В газетах появилась ранее невозможная тема - о царе и о доме Ипатьева. Чтобы как-то сбить интерес или направить его в нужное русло в газетах появились и "письма трудящихся" вполне определенной направленности в них обычно говорилось о "Николае кровавом", о "9-м января" и прочая набившая оскомину примитивная пропаганда. Но уже ничего не помогало, как сказано, правда, по другому поводу - "процесс пошел". Интерес от этого только возрастал. Еще одна тематика - многочисленные проекты "обустройства Ипатьевского пустыря" памятники в виде стел,  монументов, как-то по особому распланированных скверов; дальше всех пошел проект с колоколом на специальной звоннице.

 

Никто не вспомнил и о Церкви или, во всяком случае не напечатал. Тогдашний "плюрализм" вполне допускал очень крепкие выражения в адрес большевиков и их вполне справедливо называли преступниками. В нашумевшей публикации "Огонька" говорилось о "кошмаре той ночи" (т.е. ночи расправы в Ипатьевском подвале), но говорилось все это с позиций уголовного права и "общечеловеческих ценностей" - нигде, никак, ни полслова о духовном подвиге Государя и Его Семьи.

 

Пресса плюралистически отражала две как бы конкурирующие точки зрения: "царь - преступник" и "царь жертва".  Так исподволь формировалось "общественное мнение" или точнее внедрялось в сознание "мнение общественности" безнациональной, внеконфессиональной, а по сути дела антиправославной. Как потом оказалось, "общественность" была вполне реальной и организованной силой и от ее опеки или контроля в деле возведения Храма-на-Крови удалось освободится только в 93 году. Но об этом после, а само выражение "общественность" было заявлено именно тогда, осенью 93-го года, когда и в прессе и по телевидению прозвучало, что Храм должна строить "общественность", а не Церковь. Чтобы не придумывать нового слова и не вводить его определения  я и употребил его в том смысле и в том объеме как это прозвучало в упомянутой претензии на храмостроительство.

 

Православная точка зрения: "Царь - победитель" отстаивалась в изданиях столь малотиражных, что по демократическому счету, ими можно было заведомо пренебречь, так же как и мнением "жалкой кучки монархистов", которым возмечталось построить Храм-на-Крови свв. Царственных Мучеников. Храмы, как известно, строит Церковь или если и делает это какая-то группа людей (хоть та же "жалкая кучка"), то делает это по благословению Церкви же, а не самочинно. Но можно ли было вообразить, чтобы Русская Православная Церковь в лице ее иерархов Московского Патриархата могла взяться за такое дело или хотя бы на него кого-то благословить, если и по сию пору свв.Царственные Мученики не канонизированы.

 

Впрочем вышеупомянутая символическая фигура священника, отрекшегося от своего сана, говорит о позиции Церкви больше, чем любые иные пояснения.

 

Словом, к середине 90-го года в сознание внедрялись две точки зрения, внешне конкурирующие, но одинаково антиправославные: "царь жертва", заслуживающая возведения "мемориала" на месте расстрела и вторая: "царь - палач", получивший возмездие и, следовательно, ни в каком памятнике не нуждающийся. И, наконец, в сознании дельцов не нужно было что-то внедрять, они знали, что земля в центре города стоит баснословно дорого и поэтому не собирались упустить лакомый кусок.

 

+ + +

 

 

 

Мы уже так привыкли к тому, что Церковь утвердилась на Вознесенской горке, что и не задумываемся о том, что являемся свидетелями чуда. Мой предыдущий анализ (который вполне очевиден), показывает, что не было никаких возможностей для этого, если исходить из возможностей человеческих.

 

Церковь утвердилась на этом месте в конце 90-го года, а до середины его никто не только не собирался это место Церкви отдавать, но и, скорее всего, Церковь отказалась бы, получив такое предложение, расценив это предложение как провокацию. Но совершилось чудо.

 

Вопрос о землеотводе на Вознесенскую горку решался 4 сентября 1990г. на расширенном заседании Комиссии по культуре Свердловского (тогда еще) Городского совета.

 

«Комиссия, рассмотрев заявки на землеотвод участка на Вознесенской горке, приняла решение передать его Русской Православной Церкви в лице Екатеринбургского (тогда еще Свердловского) епархиального управления. Позднее Президиум горсовета утвердил это решение.

 

В числе заявителей были Церковь методистов (США), несколько коммерческих организаций и община Зарубежной Церкви, организованная нами в Екатеринбурге в июле того же года. Если бы это заседание прошло не в сентябре, а хотя бы в июне, землеотвод бы отдали кому нибудь из коммерсантов, скорее всего той фирме, которая обещала построить отель с молельней на первом этаже. Такой проект наиболее соответствовал "общественному мнению", анализ которого приведен выше, а Церковь не могла быть не только конкурентом, но даже заявителем. Вот документ, который просто нельзя не цитировать. Это Решение Свердловского горисполкома (от 10.10.90г. 388-а): "<...>В связи с многочисленными просьбами жителей города и общественных организаций по установлению памятного символа на месте расстрела царской семьи и, в соответствии с решением Президиума городского совета от 20.09.90г. "Об отводе земельного участка бывшего дома инженера Ипатьева Свердловскому Епархиальному управлению Русской православной церкви", исполком городского Совета народных депутатов решил:

 

1. Отвести Свердловскому Епархиальному управлению Русской православной церкви в бессрочное пользование земельный участок площадью 0,30 га за счет земель горземзапаса и разрешить установить на месте бывшего дома инженера Ипатьева по ул К.Либкнехта памятный символ». (подчеркнуто мною, авт.). Как видим ни слова о Храме  (впрочем  тогда еще разговор был о часовне), и горсовет (тогда уже вполне демократический) и горисполком (все ещё добросовестно коммунистический) просто не в сила были даже слова такого произнести, обойдясь эвфемизмом. Ни старая, коммунистическая власть, ни новая, набиравшая тогда силу, власть демократическая  (вместе со всей своей "общественностью"), ни коммерсанты - никто, решительно никто, не собирался отдавать Церкви Вознесенскую горку. Это была мощная несокрушимая сила. "Жалкая кучка монархистов" со  своей "странной идеей" строительства Храма-на-Крови не имела ни сил, ни влияния, ни поддержки - словом, ни единого шанса на успех в своем предприятии. Важно отчетливое понимание того, что не ум, ловкость или какие-то неведомые умения этих людей, но единственно, сила Божья привели к успеху.

 

+ + +

 

 

 

Выше цитированный документ видимая и, так сказать, документированная победа Церкви, но до этого должна была совершиться победа невидимая. Она совершилась в двух последовательных эпизодах. 1. Молитвенное служение на Вознесенской горке 16 июля 1990 г. и получение разрешения на него. 2. Воздвижение Креста на Вознесенской горке. Впоследствии этот крест так и стали именовать - Царский Крест.

 

Событием предваряющим, подготовившим возможность воздвижения Царского Креста, послужило проведение службы на Вознесенской горке вечером 16 июля. Еще в мае была подана заявка городским властям (тогда еще в Свердловский горисполком) на проведение молебна на Вознесенской горке вечером 16 июля. В конце июня горисполком ответил категорическим отказом. Лично присутствовавший на заседании начальник горотдела милиции, после оглашения постановления добавил, что если мы нарушим постановление, то у них дубинок на нас хватит.

 

Никакая наша настойчивость не помогала. И старая коммунистическая и "новая демократическая" власть пребывали в единодушии в этом вопросе. С нами просто не желали разговаривать - да и кто мы такие? Помогла не настойчивость, а трюк из арсенала "диссидентской эпохи". Только после того как была" допущена утечка информации" демократы  всполошились, они оказались очень чувствительны к тому, что про них Европы поду мают. "Говорильная" власть уговорила власть исполни тельную, что "мероприятие" нужно все же  разрешить.

 

Нам предложили провести мемориальный вечер на площади у кино-концертного зала "Космос". Хоть чиновники уверяли, что они атеисты и им безразличны условности и ритуалы, но от перспективы, что русские православные люди проведут "богослужение на святом месте" их чуть ли не начинало трясти. Затем, после длительных переговоров, нам предложили компромисс - мы проводим свое "мероприятие" так как хотим и где хотим, но подаем властям новое заявление, где просим разрешение на проведение не молебна, а "мемориального вечера" и указываем место проведения не Ипатьев пустырь на Вознесенской горке, а площадь у "Космоса" и что при этих условиях милицию на нас не напустят. Для рационалистического сознания, конечно, условность и место и название, а для нас это подмена. Ведь если последовать этому рассуждению, то и Романовы просто граждане. Хорошие (по словам одних) или плохие (по другим), убиенные в числе многих и многих миллионов. Убийцы-то знали кого ритуально убивали - а мы можем и не знать! А не все ли равно где кадилом помахать - если уж такая нужда? - то место или другое? Они настаивали на том, чтобы это было безразличным для нас с такой настойчивостью, что из этого следовало, что как раз им это не безразлично.

 

Мы встретились со странным феноменом - атеистическая власть упорно отстаивала свои позиции, которые имеют чисто духовную природу. Нас они десятилетиями приучали безразлично и рационалистически относится к святыням (икона - доска закрашенная краской, следовательно, можно пустить на дрова или заколотить окно в курятнике, в храме устроить склад, в алтаре туалет), но у самих никакого безразличия нет.

 

На подмену мы не согласились. Заявление нужного содержания написала одна дружественная общественная организация. И впредь ни на какие компромиссы и прочие заманчивые предложения мы не шли, если с нас требовалось отречения от главного и согласия на подмену. Интересно как бы развивались события, согласись мы на подмену.

 

Церковь занимала позицию, определившуюся тем символическим образом священника, о котором говорилось выше. Это я говорю отнюдь не в упрек, как показали дальнейшие события, решение 4 сентября было принято из соображений - отдать не отдавая, иначе не имело смысла отдавать. Такая позиция Церкви была учтена в расчетах неких сил, для которых покорность и христианское смирение синонимы. Они просчитались, но не потому, что их обманула Церковь, они обманулись сами потому, что они не понимают мистическую природу Церкви и для них и, впрямь, любой ритуал условность.

 

Но до этих событий должно было пройти 3 года и о них ниже.

 

+ + +

 

О Церкви разговор особый. В середине июля расклад сил, анализированный выше, был нарушен вторжением нового фактора. В Екатеринбурге организовалась и стала действовать община Зарубежной Церкви, получив из Мюнхена, прямо по факсу, официальное благословение от Епископа Берлинского и Германского Марка.

 

Вторжение нового фактора было обеспечено решением Архиерейского собора Русской Православной Церкви Зарубежом от 15 мая 1990г. об открытии приходов на территории России. Последнее обеспокоило и Церковь и Правительство, но по разным причинам. Беспокойство Церкви понятно и мы этого вопроса касаться не будем. (Не к месту обсуждать каноничность этого решения, а также его последствия и проч. весьма важные вопросы.) А вот правительство имело свою корысть, которая и сыграла, по-видимому, решающую роль.

 

До сих пор говоря о Церкви (о ее позиции), мы всякий раз имели в виду Церковноначалие Русской православной Церкви (Московского Патриархата), но, говоря о победе Церкви, мы имеем в виду уже Церковь во всей ее полноте, как мистическое тело Христово. В этом нет противоречий и всякий православный это знает, зато никак не могут усвоить внешние силы и всякий раз ошибаются.

 

Они полагают, что Церковь это иерархически организованное учреждение, наподобие какой-нибудь конторы, которой можно овладеть целиком и полностью, если подкупом или угрозами заставишь ее начальство говорить в адрес режима приятные или вообще угодные вещи; если полностью отсечь ее социальные политические и проч. внешние функции; если придушить ее экономическую деятельность - словом загнать ее в церковную ограду, а точнее даже, в церковные стены. Такую позицию можно назвать мечтой красного комиссара, по его представлению Церкви оставлено нечто совсем уж несущественное - молитва. Ну и пусть пребывает в своем убеждении, не будем его разубеждать.

 

На взгляд Правительства, лелеявшего мечту красного комиссара, допускать присутствия чужой, да вдобавок враждебной конторы, было крайне опасно, и поэтому открытию приходов в России всячески мешали. Мы подгадали как раз вовремя, подав заявку на землеотвод для  строительства Храма-на-Крови (официальное название: "Во имя Новомучеников и Исповедников Российских"). Вскоре после Царских дней нас вызвали в горисполком "для консультации" и несколько весьма солидных и важных "представителей Москвы" внимательно и сочувственно, можно сказать даже ласково, нас "консультировали" и обещали всяческую помощь. Таких консультаций было проведено 2 или 3 по нескольку часов каждая.

 

К нам  отнеслись серьезно - чины у консультантов были не ниже полковничьих (увы, было время когда я навострился различать их чины без всяких погонов). Вот почему Церковь выступила соискателем на землеотвод, ей не просто разрешили - ей приказали. Местной коммунистической власти приказали обеспечить исполнение.

 

Наконец общественность, о коей я уже упоминал, контролировавшая демократическую власть, будучи прогрессивной, вполне разделяла мечту красного комиссара и у ней была своя корысть, которую можно реализовать при такой "ручной церкви", гораздо надежнее чем совместно с жуликами-коммерсантами.

 

Такова реконструкция, возможно и неверная, того расклада сил, который сложился к концу августа. Он и определил победу Церкви. Задним числом все легко реконструируется, как в том детском стишке про подкову, коня, генерала и потому проигранном сражении. Может и впрямь какое-то сражение было проиграно из-за копеечного гвоздя в подкове генеральского коня. Истолковать это можно по разному - как случайность, судьба или Провидение, все это вопрос вкуса, а точнее, веры.

 

 

 

Как всё же с победой Церкви? - победил ведь Московский Патриархат, а не Зарубежная Церковь. Поначалу мы тоже так думали, мы вполне разделяли доктрину антисергианства, соединяющего, попросту говоря, мечту красного комиссара с ересью данатистов, поэтому мы восприняли случившееся как поражение.

 

Если относится к Церкви как к конторе - все верно, но тогда и возглавление Церкви самим Христом миф. Для православных всё это не так, для православных Церковь Христова едина. Во-первых, Церковноначалие не составляет всю полноту Церкви (вывод из концепции красного комиссара), Церковь составляют кроме епископов еще и клирики, и миряне. Во вторых, разделение Церкви на несколько юрисдикций - разделение внешнее, а не внутреннее, Церковь осталась единой.

 

Прославление свв. Царственных Мучеников совершено юрисдикцией Зарубежной Церкви - так говорят, но это верно лишь отчасти. Прославление совершила вся Церковь, ибо в России Их почитание ничуть не меньше, чем где-то ещё. Не будь этого прославления, нам на Вознесенской горке делать было бы нечего. Утверждение, что Московский Патриархат не признает прославление свв. Царственных мучеников базируется на концепции красного комиссара и на следствии  из этой концепции. Действительно нет официального заявления о признании со стороны Патриарха и Архиерейского Собора, но  это ничуть не мешает церковному народу (а также и части епископата) почитать Их. Вот если считать, что Церковь - контора, а главная функция Церкви - произнесение заявлений её "начальством", то все верно.

 

В то же время не будь в свое время Церковь разделена, то некому было бы прославить свв. Царственных Мучеников - это можно было сделать только на свободе (хотя  о какой свободе можно говорить Православной Церкви, базируясь в антиправославных странах). Но там Церковь сохранила своё свободное слово.

 

С другой стороны, в России, у Церкви  отобрали голос, но сохранили (явно по небрежению и недопониманию) таинства, но из всех задач церкви - эта наиглавнейшая. Без них Церковь и превратится в контору или клуб, партию, что хотите. Займи церковь иную позицию с ней бы обошлись так как в Албании и тогда в России прославлять свв. Царственных Мучеников было бы некому.

 

+ + +

 

Знамением победы Церкви на Вознесенской горке стал Крест, воздвигнутый там 18 августа 1990 г. (ныне он именуется Царским Крестом). Разрешение у властей на это не спрашивали и воздвижение креста сопровождалось многими авантюрными эпизодами. Если бы спрашивали, то и до сих пор ходили бы обивали пороги, а скорее всего и не пришлось, потому что место отдали бы коммерсантам. 25 августа у Креста Высокопреосвященнейшим Владыкой Мелхиседеком была отслужена панихида по свв. Царственным Мученикам. (Первый молебен у Креста Им же и Новомученикам и Исповедникам Российским владыка Мелхиседек отслужит 7 февраля 1993 г., но до этого еще много воды утечет). И в этом случае не обошлось без странных совпадений или, если угодно, курьезов.

 

В город приехала киногруппа. Режиссер, задумав снять один из эпизодов у только что поставленного Креста, обратился к архиерею. В ту пору по закону было еще не положено служить вне церковных стен и архиерей ответил - пожалуйста, если обком разрешит. Режиссер, - родной сын тогдашнего советника Горбачева, и обком разрешил.

 

И режиссер и обком полагали, что владыка служит фильму и великому замыслу режиссера, снявшись в проходном эпизоде. Но они ошибались, богослужение не бывает "понарошку" это служение Богу и никому более. И на таком месте богослужение случайным не бывает.

 

Через полторы недели произошло вышеупомянутое заседание комиссии по культуре горсовета, где и было принято упомянутое решение. Ни о каких коммерсантах не могло быть и речи. Кроме того, после этого случая у Креста служили, уже никого не спрашивая. Про кинофильм уже забыли, имени режиссера и  тогда-то  мало кто знал, а службы у Креста идут и будут идти. Вот еще один символ и уничижения, и величия Русской Православной Церкви.

 

5 октября деревянный крест был заменен на металлический, который стоит и по сию пору. С самого начала крест пользовался вниманием горожан. Очень быстро установился обычай возложения цветов новобрачными к его подножию. Уже в сентябре известная в ту пору демократическая газетка "Клип" опубликовала заметку по этому поводу (ерническую, на демократический манер, но не в этом суть) - т.е. менее чем через месяц этот обычай стал распространенным и заметным. Теперь этот обычай  превратился в прочную традицию и о нем не ерничают. Как выше описано, цветы возлагались там уже десятилетиями, но только ночами и с большой опаской. С 16 июля 1989г. это стали делать днём и практически ежедневно, видоизменив старый обычай принесения жертвы, тайный и опасный (когда-то едва ли не смертельный).

 

+ + +

 

В феврале 1990 г. была организована Община Храма-на-Крови. Я говорю так, следуя за самоназванием группы людей, организовавшихся для  осуществления, сформулированной в названии цели. Мы были почти совсем или совсем не воцерковленные люди, у нас не было священника и т.д. и именование себя "общиной" мы считали достаточно условным, во всяком случае, когда в мае мы направили в горисполком заявление, то сделали это не от "общины", а от "группы граждан".

 

Мы и  впрямь были "группой граждан", собирались по субботам, пили чай, беседовали, обменивались книгами - и все в том же духе, таких "групп граждан" в ту пору появилось немало. В церковь мы не ходили (пошли только, когда поблизости открылась Михайловская церковь, т.е. перед зимой). О строительстве Храма-на-крови  в ту пору (в первой половине 1990 г.) можно было только фантазировать. Никаких реальных предпосылок не было, приведенный выше анализ хотя и сделан сейчас, но базируется на наблюдениях той поры.

 

Мы и не строили иллюзий, действительно, Храм был для нас в ту пору столь же достижим, как и Луна, мы исходили из реальных возможностей и ставили реальные цели, но соотносили их с главной целью, придерживались, таким образом, вполне нормальной стратегии.

 

Весной 1990 г. мы решили продолжить начатое в 1989 г. и провести на Вознесенской горке богослужение, но теперь уже молебен по всем правилам, а не "самодельное" моление. Никаких препятствий со стороны властей не ожидалось, поскольку все в городе, в том числе, наверняка и власти, давно уже привыкли ко всякого рода митингам, а чем, спрашивается, для атеистической власти, митинг отличается от молебна? Оказывается отличается, но это стала ясным в опасной близости от намеченной даты, слава Богу, все это благополучно разрешилось о чем написано выше.

 

Точно также мы и вообразить не могли, что своим заявлением властям мы вторглись в столь высокие сферы и включили пусковой механизм  процесса, который, развиваясь, как будто, по своим законам, а фактически, исполняя волю Божью, положил начало как раз тому о чем, как сказано, мы могли только фантазировать.

 

Все это стало понятным только потом. А пока весь июнь и начало июля прошли в рутинных хлопотах по организации и проведению предстоящего молебна. Шились хоругви, писались иконы. Нужно было позаботиться о священнике, которому предстояло служить молебен. На "официальную Церковь", в этом плане, надежд не было никаких, пришлось обратиться к "альтернативной".

 

В последние дни июня пришлось предпринять поездку в Москву к владыке Лазарю Епископу Катакомбной Церкви (Епископу Тамбовскому и Моршанскому) с просьбой чтобы он благословил кого-то из священников отслужить молебен на Ипатьевском пустыре вечером 16 июля. Владыка провел две продолжительные беседы. После первой он обещал прислать священника, благословив и сам молебен; после второй он благословил и все начинание по созиданию Храма.

 

С этого времени мы получили владычное благословение. В начале июля мы связались по телефону с Епископом Германским и Берлинским Марком и обратились к нему с просьбой принять нашу общину под свой омофор и благословить нас на созидание Храма-на-Крови. Спустя несколько дней мы получили письменное благословение из Мюнхена по телефаксу. С этого момента мы получили официальный статус и получили право обратиться к властям с официальным заявлением о предоставлении землеотвода на Вознесенскую горку для строительства Храма-на-Крови. Что из этого получилось описано выше.

 

Теперь несколько слов о Богослужениях 16 июля (1990 г). Вечером в тот день на Вознесенской горке толпилось огромное количество народа и собралось множество фото, кино и телеоператоров, такого количества их разом, видеть доводилось нечасто, мы явно уберегли власти от большого конфуза, если бы и впрямь начальник горотдела милиции, сумел исполнить свое обещание насчет дубинок.

 

Богослужение провели священники Русской Православной Церкви (или, как говорят Московского Патриархата), один из Москвы и двое местных, причем была отслужена панихида, а не молебен. То есть обращались к Господу - "со святыми  упокой", а не - "Святые Царственные Мученицы молите Бога о нас". Московский священник опасался провокаций и решился отслужить только панихиду. Священники Зарубежной Церкви (живущие в Тюмени) появились только после службы, хотя буквально до последнего момента специальный человек дежурил на телефоне, чтобы организовать их встречу. Встреча не состоялась. Молебен был отслужен уже глубокой ночью на частной квартире.

 

Кроме того, пользуясь заминкой перед богослужением с горячей речью выступил один из местных патриотических лидеров. Конечно, там не было ничего даже близко напоминающего амвон, но по сути дела получилось как бы светская проповедь светского человека. Кроме того, поблизости (примерно там, где теперь часовня) демократы собрались со своим митингом, где они гневно клеймили  людоедов-большевиков и  даже сожгли чучело Свердлова. С тех пор они осознали свою ошибку и никогда более не смешивались с "черносотенцами".

 

По-видимому это во многом предопределило последующие события.

 

 

 

В том же 90-м году нам удалось добиться еще одного результата. После своего "поражения" мы не успокаивались и продолжали доказывать, что Московский Патриархат получил место не по праву, поскольку не признает прославление свв. Царственных Мучеников. Поэтому - доказывали мы - для них и место Ипатьевского подвала не является святым и они свою часовню могут построить не на этом месте, а в 50 метрах или в 50 километрах, если нет святости, то любое место равнозначно. Нам в принципе безразлично где они построят, продолжали мы,- пусть строят где хотят, но святое для нас место отдайте нам и мы построим Храм.

 

Возможно, наша аргументация возымела действие, и Церковь попросила разрешение строить уже не часовню, а Храм. Или им предложили попросить это разрешение, и в конце года было официально объявлено о  том, что Церковь будет строить не часовню, а Храм. Теперь я уже не помню когда именно было объявлено, что Храм будет не во имя свв. Царственных Мучеников, что было бы естественно, а во имя "Всех святых в земле Российской просиявших". И опять вспоминается фигура все того же отрёкшегося священника.

 

 

 

1991 - 1992 гг.

 

 

 

В эти годы мы не принимали прямого участия в событиях связанных с Вознесенской горкой, я не располагаю точной и достоверной информацией и поэтому ограничусь лишь перечислением фактов так, как их видит сторонний наблюдатель.

 

В начале, дела, связанные с Вознесенской горкой, были переданы общине Вознесенской Церкви, расположенной достаточно близко, но дело даже не в этом. Важен состав общины, как-то в начале 91 года один из ее членов сказал мне, что их община самая сильная в городе и начал перечислять сколько у них депутатов разного уровня, артистов, оперных певцов, кандидатов, юристов и т.д.- словом цвет общественности города, а не какие-то бабки - сказал он. В конце 91 года, после серии скандалов, владыка Мелхиседек собрал общину и лично выгнал самый "цвет", а набрал богомольных пожилых женщин (как раз тех самых бабок).

 

Общественность решила ответить на вызов и подала на владыку в суд, к счастью (для общественности) самых ретивых депутатов и юристов удалось отговорить, и суд не состоялся. Несколько человек из них ушло в общину Зарубежной Церкви и через полгода, весной 92 г. там начались крупные внутренние неурядицы, к осени с ней было покончено. Сейчас ни о них, ни о той общине ничего не слышно.

 

Где-то в начале 92 года в воздухе возникла идея Фонда для сбора средств для строительства Храма. И этот Фонд был создан, но об этом ниже.

 

В том же 91-м  году закончилось наше недолгое пребывание в Зарубежной Церкви, но не мы ушли оттуда, как говорят, нас ушли. Произошло это банально просто. Один из наших наиболее энергичных деятелей затеял интриги по смене руководства, поддержки в общине он не нашёл и объявил по телефону в Мюнхен, что у него новая община, а что мы люди недостойные, невоцерковлённые и проч. Нас, по телефону же, попросили это объяснить. Опровергать мы ничего не стали, не было сказано и о том, что "другая община" состоит из единственного человека, посовещавшись мы решили не участвовать в этом конкурсе. Сказанное о нас было верно, если не на сто, так на девяносто процентов. В церковь мы пошли только к декабрю 90-го года, некоторые причастились впервые в жизни. Впрочем, за все время (примерно за год) священник Зарубежной Церкви приезжал к нам всего 5 раз, мы и в церковь пошли не в Зарубежную, а в нашу, потому, что другой просто не было.

 

Если говорить о тех временах с позиций сегодняшнего опыта, то и хорошо, что Господь не попустил отдать строительство Храма в наши руки.

 

Интересно, что пути нашего друга (назовем его N.N.), организовавшего новую общину ("более достойную"), и "общественности", оказавшейся не у дел, перекрестились и как бы взаимно аннигилировали. Вот уж воистину ничего не бывает случайного.

 

В 91 году Русская Православная Церковь впервые участвовала в торжествах Царских дней  официально. После вечерней службы в Вознесенской церкви был крестный ход до Царского Креста. Это был первый крестный ход после 1919 года. Следующий крестный ход был на день св. вмчцы. Екатерины (до Екатерининского креста, нами же, кстати, в августе того года поставленного), после этого крестные ходы в городе стали обыденностью. Особенно их было много в 92 - 93 гг, буквально по разу, а то и два в месяц.

 

В этом же году Царские дни начавшись в Екатеринбурге продолжились в Алапаевске, в течение 17 и 18 июля. Вечерняя служба в церкви во имя св.вмчцы. Екатерины, крестный ход от этой церкви до Напольной школы и молебен у Синячихинской шахты. Позднее силами прихода Екатериниской церкви в Алапаевске у шахты была возведена небольшая изящная часовня (Случайно ли такое совпадение в имени церкви?).

 

Священник от Зарубежной Церкви на Царские дни так и не приехал, но молебен был всё же отслужен священником одного из местных приходов. Сделано это было после "официальной" панихиды, после всех теле и прочих интервью, данных высокими гостями на фоне Креста, после того как остались немногие, получилось как раз около 10 часов вечера.

 

На Царские дни в 91 г. прибыла из Москвы делегация от правительства и ВС РФ, вместе с ними был и писатель Солоухин, оставивший описание всего визита и поездки на Ганину яму. Городом и поездкой он остался недоволен.

 

В этом же году были официально, но в атмосфере большой секретности вскрыты в Поросенковом логу неведомо чьи останки, приписываемые царским. Работы по эксгумации проводились не только секретно, но и в большой спешке, что, по мнению экспертов, привело к утрате важной информации. Организаторы явно хотели закончить работы до начала Царских дней. Видимо была в этом своя причина.

 

Наше противостояние с Русской Православной Церковью постепенно утратило смысл, и после Царских дней мы незаметно влились в неё, поначалу даже не отдавая себе отчета в этом. Затем наступило осознание сути доктрины антисергианства, на которой зиждется в настоящее время это противостояние и мы пошли на полное примирение с отечественной Церковью через наше покаяние в гордыне и в хуле на Церковноначалие.

 

+ + +

 

На Царские дни 1992 года состоялась так называемая презентация вышеупомянутого Фонда. Проводилась она 15 июля в Оперном театре с превеликою помпой. Присутствовало высокое городское начальство, в том числе "мэр" Чернецкий. Вместе с презентацией Фонда проводилось награждение победителей международного конкурса на проект будущего Храма. Еще не родившийся Фонд сумел организовать и провести конкурс, а, родившись, тут же наградил его призёров.

 

Призёры на сцене вполне по светски пожимали руку владыке Мелхиседеку, вручавшего им грамоты, демонстрируя, тем самым свою воцерковленность и благочестие, так необходимые для создания шедевра архитектуры, достойного великой святыни. Первый приз вручен не был - жюри не нашло ни одного достойного проекта, обозначив в своем решении целых два и назначив второй тур конкурса, который и должен был окончательно определить победителя. Тем не менее, на заднике сцены был показан непобедивший проект, изображенный очень крупно и очень красочно. Этот проект не победил и во втором туре, а на победивший не нашлось средств даже на проектную разработку. Победитель всё еще пытается что-то добиться, но безуспешно.

 

Царские дни в 1992 году были самые насыщенные. Они начались с упомянутой презентации вечером 15 июля, как и в предыдущий год продолжились архиерейской службой у Креста 16-го, затем паломническая поездка в Алапаевск и, наконец, 19 июля состоялся крестный ход на Ганину яму во главе с владыкой Мелхиседеком.

 

+ + +

 

В том же 1992 г. 23 сентября при огромном стечении народа в торжественной обстановке архиерейского служения состоялась закладка камня в основание будущего Храма-на-Крови, нашему архиерею сослужил Челябинский архиерей. Ожидалось прибытие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия, но он не приехал.

 

+ + +

 

Через несколько дней у Креста состоялась еще одна торжественная служба, на этот раз в связи с перенесением мощей св. праведного Симеона Верхотурского чудотворца. После службы у Креста колонна машин и автобусов отбыла в Верхотурье, перевозя раку с мощами и богомольцев. Если и вспомнилось об этом в настоящих записках, то не только как воспоминание о торжественной службе; огромном числе народа и радостной праздничной атмосфере в крестных ходах на улицах Екатеринбурга и Н-Тагила; нескончаемых шпалерах в которые выстроились встречающие в Верхтурье вдоль всей дороги, но еще и потому, что это тоже было организовано все тем же Фондом.

 

1 9 9 3 год

 

В январе 1993 года Вознесенскую горку начали обносить бетонным забором, но до конца не успели. Это было последнее значительное деяние выполненное Фондом. Случилось первое крупное несогласие между Фондом и Епархией и забор бросили наполовину недостроенным. Строительство Храма так и не началось, не началось даже его проектирование. Там были свои причины, но нам нет нужды в них разбираться.

 

Сначала в январе, затем в июне 1993 года владыка Мелхиседек поменял секретаря Епархиального управления. Новый секретарь, назначенный в июне, принялся за энергичные преобразования в Епархии. К этому же времени в Фонде накопились внутренние противоречия, о природе которых можно догадаться, исполнительный директор Фонда был обвинен в финансовых нарушениях (которые потом не подтвердились) и прочих грехах (которые частично подтвердились) и владыка Мелхиседек уволил его с занимаемой должности, а также и вывел в заштат как священника. Исполнительный директор отбыл из города.

 

Исполняющим обязанности директора был назначен новый секретарь Епархии. Он же был вскоре назначен и настоятелем Храма-на-Крови. До этого, понятно, не было ни общины, ни такого поста. Владыка сказал тогда просто: "Храмы должна строить Церковь". До этого Церковь владела делом строительства Храма-на-Крови, как бы опосредствовано - то распоряжалась община Вознесенской церкви (первого состава), то Фонд, которые вели себя в соответствии с нормами не столько каноническими, сколько юридическими - если говорить о внешних признаках.

 

Когда назначение состоялось, настоятель призвал нас и предложил сформировать общину. Формировать ничего не пришлось, так как все было давно уже сформировано. Регистрация задержалась до сентября, к этому времени Фонд медленно угас, из его пепла возник новый, но для них было уже поздно. Положение изменилось - уже было оглашено Слово Архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского Мелхиседека.

 

+ + +

 

Начало, было положено ещё в январе. Как это обычно и бывает, тогда не предвиделось что-то экстраординарное. Стало известно, (а это и не скрывалось) что администрация города запросила у Горсовета ассигнования на строительство "Мемориала жертвам сталинских репрессий" скульптора Э.Неизвестного.

 

Владыка Мелхиседек выступил против проекта возведения этого монумента с духовных позиций, как и положено архипастырю Православной Церкви.

 

Казалось бы, что тут такого, всякий человек имеет право, высказать всё что он думает (по утверждениям демократов-плюралистов), а архиерей даже и обязанность, если находит, что дело того требует (по представлениям православных). Наши плюралисты так не думали и вот те самые газеты, которые отказались опубликовать "Обращение" владыки принялись публиковать отзывы на неопубликованное (только позднее после напечатания "Советской Россией" оно было опубликовано и у нас). Все кому не лень и всякая газетная тля принялась владыку учить как он должен думать и что делать. Своим "Обращением" владыка Мелхиседек попал в какой-то важный болевой центр, настолько важный, что гвалт вокруг всего этого дела превысил всякие вероятия, а также и все приличия.

 

События, связанные с этим "Обращением" и с монументом к делу не относятся за исключением того обстоятельства, что наша независимая общественность никому, ничего не прощает и это повлияло на ход событий в будущем. "Обращения" владыке не простили.

 

+ + +

 

В его Обращении, кроме протеста против установки в городе монумента, было очень важное утверждение о том, что свв. Царственные Мученики вместе с сонмом Новомучеников и Исповедников Российских являются местночтимыми святыми. Владыка констатировал факт, в городе общеизвестный - по Царским дням народу в церковь, на крестный ход и у Креста собирается многие тысячи. Если уместны такие сравнения, то "по массовости" Царские дни можно сравнить с днями наиболее почитаемых  святых (Петров день, "Никола зимний" и т.д.).

 

Факт общеизвестный, но сообщил его правящий архиерей в официальном заявлении и это не укрылось от внимания. Потребовалось какое-то обоснование этого утверждения. В результате появилось "Слово" Архиерея, скромно озаглавленное владыкой "Очерк о народно-церковном почитании св. Царя-мученика Николая II Александровича, Его Августейшего Семейства и сонма Новомучеников и Исповедников Российских". Слово владыки Мелхиседека сначала излагает факты, а затем переходит к их анализу, в результате которого владыка Мелхиседек приходит к однозначному выводу о том, что этих фактов просто не должно было быть, что пропаганда сделала все возможное для того, чтобы замолчать, либо зачернить как последнего нашего Царя, так и весь Царизм.

 

Факт почитания св. Царя-мученика Николая владыка называет чудом и устанавливает, что по своему характеру это чудо соответствует чуду становления самой Церкви Христовой, ссылаясь при этом на св. Иоанна Златоустого, который указывает, что чудо становления Церкви является убедительнейшим аргументом в спорах с язычниками о Христовой Истине. Если продолжить соответствие, то и чудо народно-церковного почитания свв. Царственных Мучеников является наиболее очевидным свидетельством прославления Их Церковью Небесной, что, собственно и является единственным основанием для прославления Церковью земной (а никак не исследование обстоятельств Их земной жизни, добавлю от себя).

 

+ + +

 

Полное оглашение документа состоялось вечером 19 мая на встрече с общественностью города (напомню, в день рождения Государя). Утром состоялась Божественная Литургия в Вознесенской церкви в архиерейском служении, затем крестный ход до Царского Креста и молебен там; после крестного хода владыка Мелхиседек с амвона Вознесенской Церкви сделал предварительное оглашение своего Слова. Несмотря на то, что был будний день, в богослужении участвовали сотни людей. Зато общественности собралось немного, не было и никого из средств массовой информации. Но Слово было произнесено и оно сделало свое дело.

 

Святейший Патриарх не благословил владыку Мелхиседека на совершение молебнов у Креста, со всеми вытекающими последствиями и, совершённый 19 мая молебен, был последний из молебнов, которые служил у Царского Креста Архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Мелхиседек. Всего он отслужил их четыре: 7 февраля, 15 марта ("Державная"), 5 мая (вместе с Архиепископом Василием Родзянко) и 19 мая.

 

+ + +

 

После оглашения Слова и начались все описанные выше события. "Слово" разом поставило всё на свои места и, прежде всего, в плане мистическом. Оно отделило Церковь от того уподобления конторе, которой можно манипулировать по представлениям красного комиссара. Оно все назвало своими именами и по Слову архиерея Господь освободил нас от заклятья и по тому же Слову, Божиим устроением, Церковь стала фактическим владетелем земли  на Вознесенской горке, ибо, Словом  владыки, Церковь назвала святыми Тех во имя Кого будет воздвигнут храм.

 

Если в сентябре 1990 г. Церковь получила юридическое право владения Вознесенской горкой, то в сентябре 1993 г., она получила право фактическое. Здание, построенное на мечте красного комиссара, рухнуло. Слово владыки Мелхиседека Архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского, огласившего местное прославление свв. Царственных Мучеников не получило формального благословения, но Церковь управляется не из Москвы (или Рима), а с Небес. Вот потому Слово владыки стало делом, и не в силах человеческих было помешать Божьему устроению, поэтому внутренняя механика процессов, которые привели к самоликвидации Фонда - кто что подписал; кто кому и что передал и когда особого значения не имеет.

 

+ + +

 

К сентябрю же начали появляться газетные публикации о, якобы разворованных сокровищах, якобы пожертвованных в Фонд. Наконец газета "Известия" проговорилась о цели всей затеи, высказав мысль о том, что, дескать, Церковь проворовалась и поэтому только "независимая общественность" может строить храмы. В октябре один из видных деятелей нового Фонда (а также предыдущего Фонда, а еще ранее Вознесенской общины) высказал эту мысль по телевидению настолько прямолинейно, что шокировал даже людей невоцерковленных. (Герман Карелин) В уставе нового Фонда никакого контроля со стороны Церкви не предусматривалось что, по удивительной логике его создателей,  гарантировало строительство Храма от возможных злоупотреблений.

 

А как же всё-таки обстоит с килограммами изумрудов и миллионами долларов, якобы разворованных чуть ли не самим владыкой Мелхиседеком. По сообщению владыки, высказанному им лично мне в октябре 1994 года, прокуратура возбуждала против него дело трижды и всякий раз убеждалась, что оно дутое. Бывший исполнительный директор Фонда как-то, по случаю заметил, что он хотел спать спокойно и поэтому намеренно не допускал перевода денег на счет Фонда, деньги поступали целевым назначением со счета "спонсора" на счет исполнителя, минуя счет Фонда, поэтому Фонд никогда не располагал сколько-то значительными средствами. Следовательно, чисто физически нельзя разворовать того, чего просто не было. Так что, как видим, дело не в сокровищах, и, слава Богу, что исполнительный директор Фонда хотел спать спокойно.

 

Я не испытывал и не испытываю ни малейших симпатий ни к прежнему Фонду, ни к его преемнику, точно также, как и к его исполнительному руководству, но не считаю возможным обвинять его в том, чего не было. Кроме того, мне неизвестна внутренняя механика действий  этих Фондов, точно так же как содержание понятия "независимая общественность", поэтому я не пишу об этом.

 

Есть, как принято выражаться, мнение, что владыка Мелхиседек, своими обращениями и заявлениями и своим Словом вызвал такое раздражение определенных сил, что они путём интриг, кляуз, грязной клеветнической кампании сумели добиться смещения  владыки с Екатеринбургской кафедры. Я не могу, да и не хочу ни подтверждать, ни опровергать это утверждение - уж очень высокие сферы оно затрагивает. По логике этого утверждения владыка явился жертвой своей собственной активности и, что если бы владыка вел себя "потише", то никакой клеветнической кампании не было бы, как и всего прочего.

 

Такое утверждение, кроме едва прикрытого греховного намерения судить епископа (только перед Богом несёт ответственность епископ) содержит и ничем не обоснованное допущение. Почему решили, что поведение владыки имело какое-то значение? Кто или что мешает нам предположить, что причиной послужила, не активность владыки, а нечто другое и, что трюк с Фондом можно было провернуть абсолютно при любом поведении владыки. А не правильнее ли сказать, что владыка лишь упредил события и не только сохранил от покушения позиции Церкви, но и упрочил их. Сейчас положением на Вознесенской горке единовластно, как и положено по каноническому праву, распоряжается Правящий Архиерей Екатеринбургской епархии, а не какой-нибудь "общественный комитет".

 

Раздражать такое положение может только врагов Христовых, а по отношению к ним, та же логика предписывает правило: "не верь! не бойся! не проси!" они никогда ничего не забывают и никогда ничего не прощают и всегда готовы расправиться с нами и не делают этого только по каким-то своим соображениям, а не "в благодарность" и, отнюдь не из-за нашего "хорошего поведения".

 

Итоги и выводы

 

Пять лет понадобилось на то, чтобы Вознесенская горка стала в полной власти Русской Православной Церкви

 

Вот теперь стало возможным начать строительство Храма-на-Крови, но это уже отдельная глава. Эта глава уже начата, но неизвестно когда, и кем, и когда будет изложена на бумаге полностью.

 

Вопрос строительства Храма-на-Крови в Екатеринбурге это не только вопрос финансирования, архитектуры и технологии, это и вопрос большой политики.

 

+ + +

 

Но это не единственный итог пятилетки. Здесь на Русской Голгофе открывается и таинственная мистическая связь настоящего прошедшего и будущего. В 1989 году мистерией на Вознесенской горке Господь открыл нам образ прошлого, в 1990 году - будущего. В 1990 году Крест воссиял над Вознесенской горкой, по этому образу воссияет и над всей Россией.